Пройду по Гренадерской, сверну на Казематную…

Его называют белорусской Одессой. Правда, в Бобруйске нет моря, Дерибассовской и легенды о Бене Крике. Зато есть река Березина, Социалка (улица Социалистическая — этакий местечковый Бродвей) и Александр Орлов, он же Лёва Фельдбин, — легендарный советский шпион, бежавший в 1938 году в США, прихватив 60 тысяч долларов из кассы НКВД!

Если в Одессе всяким там французам ставят памятники (типа Ришелье), то в Бобруйске, лукаво прищурив глаз, заговорщически пришепетывают: «…не всякий хрянцуз доплывет до середины Березины». Это они намекают на Наполеона. Он был возле Бобруйска, нервно ерзал в седле, но как ни старался, а не захватил крепости, не попробовал «рыбы-фиш» по рецепту тети Голды, не пил кошерного шампанского «вдова Клик-О».

А еще, как утверждают «сиамские писатели» Ильф и Петров, этот город очень любили российские «дети лейтенанта Шмидта». Они называли его высококультурным.

Вот в этот «высококультурный город» я и отправился в купейном вагоне поезда Минск — Одесса.

Честно скажу: денег, чтоб до­ехать до Одессы, у меня, мягко говоря, не хватало. Потому у кассы железнодорожного вокзала я высыпал весь свой «золотовалютный рэзерв» и сказал: еду на все! Хватило как раз до Бобруйска. И я понял, что это карма…

Кстати, сообщаю потенциальным иностранным туристам: путешествовать по Беларуси в купейном вагоне поезда — одно удовольствие. И по цене, и по уровню комфорта. Если билет из Минска до Одессы стоит 895.500 белорусских рублей (99 долларов), то в таком же поезде, но до Бобруйска вы доедете всего за 26.800. За 3 американских доллара! Как говорится, почувствуйте разницу! Я уже не говорю, что в Одессе нет крепости, а в Бобруйске она таки есть. И с такой историей, что если ее экранизировать и показать на Каннском фестивале, все «золотые пальмовые ветки и веточки» окажутся в Бобруйском краеведческом музее в виде экспонатов. А Стивен Спилберг уволится из Голливуда и устроится туда экскурсоводом.

Бобруйская крепость, великая и ужасная

Строительство Бобруйской крепости началось в 1810 году. Как говорят специалисты, на то время она была суперсовременной во всем, от фортификации до канализации. Вмещала 8-тысячный гарнизон, имела на вооружении 300 артиллерийских орудий. Крепость была готова аккурат накануне наполеоновского нашествия и оказалась просто незаменимой в войне 1812 года. Польский корпус генерала Домбровского, воевавший на стороне французов, 4 месяца ходил кругами, бился головой о ее стены, но так и не решился штурмовать.

К сожалению, 200 лет спустя от той неприступной твердыни остались рожки да ножки. То, что не смогли сделать армии Наполеона и Гитлера, сделали неумолимое время и наша бесхозяйственность. Сегодня территория крепости похожа на гуляй-поле: среди разно­цветья трав стоят одинокие, красного кирпича, полуразрушенные здания с зеленым газоном вместо крыш. И нужно иметь очень бурную фантазию, чтобы разглядеть в этих развалинах, заросших щетиной травы, фортификационные объекты с гордыми названиями «форт Фридриха Вильгельма», «башня Оппермана». Бастионы, равелины, люнеты, горжевые редуты…

Говорят, городские власти вынашивают планы реставрации Бобруйской крепости. Вопрос лишь в том, где найти деньги…

Вернемся в седое прошлое боб­руйской цитадели. Снискав солдатскую славу в годы Отечественной войны 1812 года, уже через 15 лет Александр Герцен сказал о ней: «Пусть Сибирь, пусть что угодно, но только не эта страшная тюрьма на реке Березина».

Что же за странная трансформация произошла с крепостью, о которую разбил голову корпус генерала Домбровского? Почему крепость, символ победы, вдруг превратилась в тюрьму?

Еще одна история, достойная экранизации! История, имеющая отношение и к творчеству Льва Толстого, и к трагедии на Сенатской площади 14 декабря
1825 года.

Чуть-чуть не колыбель революции…

После победы над Наполеоном тогдашнее российское общество, а точнее дворянское, очень на­деялось, что царь Александр Первый начнет реформы наподобие английских. Но время шло, а царь с реформами не торопился. В итоге среди армейских офицеров зрело недовольство (читайте роман Дмитрия Мережковского «Александр I и декабристы»), начались разговоры о восстании.

К сожалению, офицеры, создавшие так называемые Южное и Северное общества, были людьми, как сейчас говорят, безбашенными, не сильно утруждавшими себя конспирацией. Свое недовольство властью и планами убийства Александра Первого они высказывали во время дружеских попоек, будучи уверенными, что все или почти все разделяют их взгляды и намерения. В итоге уже на начальном этапе «заговора» Александр знал о настроениях в офицерской среде и регулярно получал информацию о том, кто и что говорит среди «северных» и «южных»…

В это время в Бобруйской крепости служили командирами полков С. Муравьев-Апостол, М. Бестужев-Рюмин, И. Павало-Швековский. И поскольку самодержец, периодически проезжая через Северо-Западный край, останавливался в Бобруйской крепости, эти три полковника разработали план убийства царя. Однако их план не сработал, восстание было подавлено, а группа заговорщиков-декабристов, среди которых были полковник Тизенгаузен, подполковник Норов, мичман Дивов, прапорщик Бестужев, мичман Бодиско и другие, оказалась в Бобруйской крепости в качестве пожизненно осужденных на каторжные работы…

Ирония российской судьбы: хотели как лучше для Отечества, но получилось, как всегда, — каторга…

А ведь если бы план декабристов удался, Бобруйск вошел бы в историю государства Российского как колыбель революции!

Впрочем, несмотря на фиаско декабристов, Бобруйск имеет право считаться революционной если не колыбелью, то колыбелькой. Ведь именно из Бобруйска вы­шли многие деятели организации под названием «Бунд» (Всеобщий еврейский рабочий союз), который стал крестным папой (повивальным дедом) РСДРП. В конце концов то, что замышляло в Бобруйской крепости трио полковников-декабристов, совершили в 1917 году товарищи из Бунда-РСДРП.

Ну и кто после этого скажет, что Одесса круче Бобруйска?

Что касается Льва Николаевича Толстого. Дело в том, что изначально он планировал роман о декабристах (и даже написал первую главу!). Однако, погрузившись в архивные материалы, разобравшись с темой, он несколько разочаровался в героях-декабристах (а может, сработал инстинкт самосохранения — тему Сенатской площади власти в то время не приветствовали). Лев Николаевич написал роман «Война и мир», войдя в историю мировой литературы… Вот что значит вовремя правильно сориентироваться! Но главное — в обоих литературных замыслах великого писателя имеет свое место… да-да, этот город над Березиной с грассирующим «р»!

Розы Люксембурга

Вернемся на улицы Бобруйска. Оставив за спиной развалины старой крепости и межгалактического вида Ледовый дворец, я вышел на улицу Урицкого. Собственно, весь нынешний Бобруйск — это 4 форштадта, то есть слобода, местность за крепостным валом, куда в 1810 году были выселены тогдашние горожане. Правда, сегодня четыре слились в один современный город. Кстати, 200 лет назад улицы, примыкавшие к Бобруйской крепости, носили, может, не очень романтические, но более естественные и понятные названия, чем сегодня. К примеру, центральная улица называлась Гренадерской. Ее пересекала Артиллерийская. За ней шли Кавалерийская, Пехотная… Перефразируя слова из песни белоруса Юрия Антонова в контексте старого Бобруйска, можно было бы спеть примерно так:

«…пройдусь по Гренадерской, сверну на Казематную и на Саперной улице я посижу в тени…»

Увы, эти названия сегодня можно найти лишь на макете крепости, выставленном в краеведческом музее… А жаль! Ну честное слово, как-то приятнее звучит Гренадерская или Кавалерийская, чем Володарского, Урицкого, Люксембург… Роза. Может, Розу вычеркнем, оставим только «Люксембург»? Разве хуже звучит? Очень даже по-европейски… Или на крайний случай назвать улица Розы Люксембурга! Впрочем, я не настаиваю. Выбор в любом случае за горожанами.

Улица Социалистическая, или, как зовут ее сами жители, Социалка, тянется через весь город, через всю жизнь горожан, по дуге слева направо. Одни называют эту улицу бобруйским Арбатом, другие — Бродвеем, третьи — Монмартром… Здесь находятся и театр, и церковь с синагогой, а также редакция старейшей городской газеты «Бабруйскае жыццё», которой исполняется 95 лет. Часть Социалки сегодня превращена в пешеходную зону с кафе и лавочками-бутиками. Здесь же бронзовый памятник бобру, в обнимку с которым любят фотографироваться горожане и гости. Говорят, тому, кто прикоснулся к цепочке на его животе, гарантировано финансовое процветание. Чего нельзя сказать о брестских бобрах, которые серьезно подорвали свою репутацию в масштабах всего мирового информационного пространства…

В целом город очень интересный. Будут свободные выходные — поезжайте и составьте свое впечатление. И непременно сфотографируйтесь на память и удачу с бобруйским бобром.