Смертельная осень 57-го.

 
История одного журналистского расследования

В 1957 году в Белорусском Полесье произошла трагедия, пожалуй, сопоставимая по масштабам, с недавним пожаром в Перми. Однако, в силу тогдашних советских нравов, общенационального траура никто не объявлял. Даже, наоборот, власти постарались, на десятилетия, максимально засекретить всю информацию о гибели людей. Лишь в 1997 году автору случайно удалось обнаружить в архиве Республиканского Управления пожарной охраны документы, пролившие свет на трагедию в Буссе, опросить немногих, оставшихся в живых, свидетелей.
Новый, 1958 год жители деревни Бусса не праздновали. Дети не бегали весёлыми стайкам по улицам, не стучались в двери со словами: "Сею-вею пививаю, с Новым годом поздравляю!"
Какое там "поздравляю", если в каждой семье поселилось горе. Вместо Нового, 1958 года жители Буссы отмечали 40 дней. Поминали покойников...

Василию Федоровичу Вырвичу в то время было 24 года. Он успел отслужить в армии, поработал на целине и вернулся домой в родное Полесье.

- 11 ноября я вместе с братом и сестрой работал в саду - готовили деревья к зиме, - вспоминал Василий Федорович. - А вечером брат мне говорит: дескать, кино привезли про Брестскую крепость. В то время, сами понимаете, кино было праздником для деревни. Правда, я больше по девчатам ходил... Но сестра уговорила. Ладно, думаю, девки подождут.

Пошли мы. Я еще и друга своего позвал. У него бутылка водки была. Выпили с ним для сугреву перед сеансом. Надо сказать, что клуба-то в нашей Буссе не было. Поэтому кино крутили в школе, в комнате метров десять длиной. Нас туда душ сто набилось. Сели мы с другом на скамейке, разговариваем. Рядом на столе киноаппарат стоял. Лента закрутилась, пошли первые кадры. Оказалось, что кино не про Брестскую крепость, а "Парень из тайги". Впрочем, какая разница. Мы-то уже трохи выпили, настроение хорошее, сидим смотрим, а заодно решаем, куда двинемся после кино. В общем, только первые кадры пошли, как вдруг пленка оборвалась. Киномеханик попросил найти где-нибудь лампу и посветить. Электричества в то время еще не было. Просто вешали керосинку на гвоздь. А киноаппарат работал от бензинового движка, который устанавливали на улице... Значит, нашли мы лампу, зажгли ее, повесили на крючок, вбитый в стену между окнами. Киномеханик разобрался с неисправностью, аппарат вновь затарахтел, пошли кадры. И тут он (киномеханик) говорит: "Убавь яркость лампы". А я сидел так, что повернуться невозможно. Вот и попросил Володю Наумчика (он был ближе к керосинке) убавить свет. Володя стал прикручивать, и тут неожиданно лампа сорвалась с гвоздя, упала прямо на катушки с кинолентой. А керосинка, вероятно, была заправлена бензином... И полыхнуло. Аппарат горит! Катушки с лентами горят! Хмель как рукой сняло. Я выхватил из-под себя танковую куртку, накрыл ею киноаппарат, стараясь сбить пламя. А друг мой Иван Сидорчик (здоровый был парняга, мог плечом стену выбить) схватил этот аппарат в охапку и потащил к окну, чтобы выбросить на улицу. Но споткнулся и упал.

Я выбил ногой стекло в окне и выскочил. Потом, думаю, что же я выскочил, а брат с сестрой там остались. Полез назад и вижу, как платьечки горят на девочках, рубашечки горят...

Я выскочил, глотнул воздуха и снова кинулся туда. Смотрю, хлопчик висит в окне, кричит: "Мамочка, спаси, мамочка, больше никогда в кино ходить не буду. Только спаси". Я его за брючный ремень схватил, потащили мы с мужиками мальца через окно и перервали на глазах у матери. Ее, бедную, парализовало от ужаса. Пацаненок тот кричал, звал ее, а она стояла как вкопанная. Так у нее на глазах мы его и разорвали пополам. Сестру мою двоюродную также вытянули через окно. Она в больнице умерла...

В общем, кто постарше был да ближе к выходу - те выскочили из пекла. А детвора вся погорела. И мои брат с сестрой, и две сестры того Володи Наумчика, который лампу уронил. Всего погибло 65 человек наших, из Буссы. Еще дед лет 80 из Пинска погиб. Он в Буссу приезжал "на любовь" до нашей местной старушки. Она его и хоронила. Двое взрослых мужиков погибли 1912 года рождения, один с 14-го и один 25-го. Остальные с 30-го и младше. Лидочке Наумчик было всего 8 лет.

Пожар тушили всю ночь. Развалили стены и стали извлекать погибших. Опознавали по остаткам одежды, по сапогам. У сестры моей обгорела голова, у брата - тоже. А от друга только и остались часы, которые мы нашли в куче пепла. Из нашей родни погибло шестеро. У батьки моего было два брата. Так вот у каждого сгорело в той школе по двое детей.

Из воспоминаний бывшего помощника киномеханика Василия Медведева:

- 11 ноября ближе к вечеру вызвал меня завклубом и приказал ехать крутить кино в Буссу. А у киномеханика в тот день родилась дочь, и он поехал в роддом проведать жену. Говорю заведующему, что некому крутить. Я-то без году неделя как помощником стал, еще ничего делать толком не умел. "Ерунда, - отвечает завклубом, - справишься. Иначе сам заплатишь за простой киноаппарата". Что было делать? Поехал я домой к киномеханику. Прошу его мать передать, чтобы, как вернется, срочно ехал в Буссу.

Через час появился киномеханик, ругается. Я только успел киноаппарат установить да лавки расставить. Гриша крыл все начальство в Бога мать: "Хоть бы день дали с женой побыть. Я и дочку не рассмотрел. Крути, орут, кино, крути..." В общем, так оно все и получилось. Мы не хотели ехать в Буссу, но пришлось. Конечно, не Гришина вина в том, что произошло. Но с ним разбираться не стали. Засудили, отправили по этапу. Где-то в лагерях он и сгинул. А я с тех пор больше к киноаппарату не подходил. Профессию сменил - в трактористы подался.

О случившейся трагедии районное начальство доложило в Минск. Сразу же была создана следственная бригада, которой предстояло проводить расследование причин пожара. В состав этой бригады был включен и молодой лейтенант, инспектор отдела госпожнадзора Республиканского управления пожарной охраны Леонид Николаевич Зыль. Он-то первый, спустя сорок лет, и приоткрыл завесу секретности в деле "о трагедии в Буссе".

Из воспоминаний полковника внутренней службы в запасе Л.Н.Зыля:

- В Буссу мы приехали рано утром 12 ноября. Пожар уже был потушен. Зрелище, конечно, ужасное. У дверей и окон сгоревшего дома погибшие люди были буквально спрессованы. Они как толпились, пытаясь выскочить из комнаты, так и погибли. Дети, взрослые - целые семьи.
Кстати, в то время существовал специальный циркуляр, согласно которому на информацию о происшествиях, в которых погибли 10 и более человек, накладывался гриф "Совершенно секретно". А тут сразу 68! Да из них 30 детей! Власти прекрасно понимали, что утечка информации о пожаре в Буссе вполне могла вызвать массовые волнения. Поэтому и были приняты все меры для того, чтобы о трагедии никто не узнал.

Три дня мы занимались расследованием. Там же, в Буссе, работала и правительственная комиссия, в которую входили министр культуры Киселев, представитель от МВД, руководитель республиканского кинопроката Подберезкин. Судебно-медицинская экспертиза установила, что причиной гибели людей были не термические ожоги, а отравление синильной кислотой. Эта самая кислота - продукт горения кинопленки, которая в СССР того времени изготавливалась на основе нитроцеллюлозы. Как известно, даже малая доза синильной кислоты, попав в организм человека, вызывает свертывание крови. Вот поэтому и погибли в Буссе люди. Кстати, к 1957 году весь мир уже использовал кинопленку на триацетатной основе, абсолютно безопасную для здоровья человека. А в нашей стране до такой, как бы, "мелочи", руки у правительства не доходили...

Всю последующую ночь солдаты рыли на кладбище траншеи. Гробы сколачивали двух-трехместные, потому что во многих семьях погибло по двое-трое детей. Вот их всех вместе и укладывали... А вереницу телег с гробами, которая ползла по дороге от деревни до кладбища, я до сих пор вижу в кошмарных снах...

О трагедии в далекой полесской деревушке Бусса было доложено на закрытом заседании секретариата ЦК КПСС, и через две недели в партийные организации пришло "закрытое" письмо, в котором, наряду с оргвыводами, Хрущев дал указание Совету Министров СССР и Министерству химической промышленности прекратить выпуск опасной для жизни нитропленки и перейти на производство кинопленки на безопасной триацетатной основе.

Шесть месяцев спустя состоялось заседание народного суда. На скамье подсудимых сидели "стрелочники": киномеханик, зритель Владимир Наумчик (уронивший лампу), заведующая школой, завклубом, председатель колхоза, председатель сельсовета, секретарь парторганизации и начальник районной пожарной охраны. Киномеханик получил 8 лет строгого режима, Владимиру Наумчику (суд учел, что во время пожара погибли две его сестры) дали на два года меньше. Свидетелей, которые могли бы подтвердить, что Наумчик умышленно уронил лампу, не было. Но в деревне его считали шалопаем. Вспомнили сельчане, что когда-то он "пошутил", вылив керосин в костер, из-за чего чуть было не пострадали люди. В итоге, руководствуясь не фактами, а исключительно общественным мнением, суд и приговорил "шалопая" Наумчика к 6 годам лишения свободы. Ни киномеханик Гришка, ни Володька Наумчик, отбыв срок, в Буссу так никогда больше и не вернулись.

Спустя год после трагедии на месте школы, в которой погибли шестьдесят восемь человек, поставили памятник - кирпичную пирамиду, выкрашенную "серебрянкой". С четырех сторон на памятнике нацарапаны фамилии погибших. Шесть раз повторяется фамилия Вырвич, семь раз - Сидорчук, девять - Наумчик. В Буссе нет семьи, которая не пострадала бы от пожара в 1957 году. Каждый год 12 ноября вся деревня собирается на кладбище. Среди покосившихся деревянных крестов выделяются выстроенные в две шеренги, как солдаты на плацу, кирпичные памятники с вмурованными фотографиями. Оттуда, из каменной вечности могил, смотрят на день сегодняшний деревенские мальчишки Вася и Миша Васько, 8-летняя Лидочка Наумчик, братья, сестры, друзья, соседи, крестные и крестники, отцы и матери - невинные жертвы нелепого случая.