Назвать имя этого человека я не могу. Одно из условий интервью — ни имен, ни названия города, в котором мы случайно встретились. Впрочем наверняка его имя и так не настоящее. Такие люди, как он, обычно завещают родственникам выгравировать их настоящее имя на могильной плите после смерти. «Хочешь, напиши Семен Кузьмич Новогрудский», — предложил он.
— А почему Новогрудский?
— Под Новогрудком на левом берегу Немана казачьи станицы были, — пояснил Семен Кузьмич, — я там весной 1944-го месяц в лазарете после ранения лежал. С медсестрой одной полюбился… Маней звали. Вот до сих пор забыть не могу ни Маню, ни Новогрудок…
В 1941 году "Семену Новогрудскому" только исполнилось 17 лет. Он окончил школу и был отправлен военкоматом в кавалерийское училище.
— Мы проучились три месяца, — вспоминает он, — а потом всех курсантов с преподавателями кинули в степь, с задачей остановить врага во что бы то ни стало…
Семен Кузьмич достал из холодильника начатую бутылку "Абсолюта", разлил по стаканам.
— Ну вот нас и не стало… Давай за них… Помянем ребятишек, — поднял свой стакан бывший курсант кавалерийского училища. — У нас оружия-то было — одна трехлинейка на пять человек! А у немцев танки… Из пятисот в живых осталось 70. И те, кто ранен, кто контужен, в плен попали.
Нашим взводом командовал инвалид — преподаватель тактики. Ногу он в гражданскую войну потерял. Немцы, как увидели его, колченогого, долго смеялись и даже в плен брать не стали. Домой отпустили. А нас — в лагерь для военнопленных.
— Что было дальше? Как вы к немцам на службу попали?
— Дальше был лагерь, потом снова лагерь и опять лагерь. Однажды приехали к нам русские… в немецкой форме. От генерала Краснова. Говорят: кто из казаков, вступайте в казачьи формирования вермахта. Освободим, дескать, Отечество от большевистского ига. Я и пошел. Мне только исполнилось 18. Советская власть не принесла моей семье ничего хорошего. Деда раскулачили, сослали в Сибирь, отец погиб где-то на стройках пятилетки, куда попал не по своей воле… Ради чего или кого я должен был гнить в лагере? Ради Сталина, который мою семью уничтожил? Или ради коммунизма, о котором нам уши прожужжали? Ну и где он, этот коммунизм? Где страна, за которую столько народа угробили? Кому принадлежат те фабрики-заводы, которые строились на костях наших отцов? Народу принадлежат?
Когда Гитлер пошел войной на Советы, многие верили, что он несет освобождение от большевизма. Для белоэмигрантов и их детей, основавших "Русский корпус", война против СССР на стороне немцев была продолжением "белой борьбы". Генерал Врангель говорил: "Против большевиков — хоть с чертом". Старые белогвардейцы, большинство из которых воевали в Первую мировую войну против немцев, душевно мучились, решая, поддержать Германию в войне против СССР или нет. Ведь немцы никогда не были союзниками русских. Всегда врагами! Но Врангель, да и Колчак ведь завещали: "Против большевиков — хоть с чертом!" Тем более что никто из "западной демократии" не планировал в ближайшее десятилетие воевать со сталинским режимом. Вот они и пошли с Гитлером освобождать Россию от большевизма. Впрочем, Гитлер тоже не доверял белоэмигрантам, поэтому, разрешив создать "Русский корпус", отправил их не на Восточный фронт, а в Югославию — охранять железнодорожные мосты…
— А где вы служили и как оказались в Беларуси?
— Оказался в составе 30-й ваффенгренадерской дивизии СС, которая еще называлась штурмовой бригадой "Беларусь". Служил в кавалерийском дивизионе — гонял партизан по белорусским лесам… Защищал народ от этих "мстителей", их террора.
— Какой же смысл партизанам терроризировать народ, если они — плоть от плоти этого самого народа?
— А я, по-твоему, марсианин? Вот вас научили жонглировать словом "народ". Что такое народ? Однородная масса? Нет! Чекисты, нквдэшники тоже народ. А ведь именно они террором и промышляли… По заданию Сталина, который сказал, что "не может советский народ жить мирно на оккупированной врагом территории, и если население мирно уживается с врагом - значит, это предатели и изменники Родины". Донести мнение вождя до мирного населения оккупированных территорий как раз и должны были офицеры НКВД, десантированные в белорусские и украинские леса…
Что касается немецкой политики в Беларуси — тот же гауляйтер Кубе старался наладить мирную жизнь, восстановить какие-то предприятия, которые могли бы производить продукцию, нужную армии. К примеру, завод по производству фанеры в Мостах. Когда-то эта фанера имела стратегическое значение — из нее делали крылья для самолетов типа "кукурузник". Администрация Кубе пыталась восстановить предприятие, поднять сельское хозяйство, заставить снова работать колхозы. Потому немцы и не раздавали землю, чем и разочаровали крестьян. Ведь народ надеялся, что немец вернет им все, что отняли большевики. Но немцам был важнее не крестьянский интерес, а интересы обеспечения всем необходимым воюющей армии. С этой целью они пытались привлекать к сотрудничеству председателей колхозов, секретарей райкомов, директоров предприятий — по мнению немцев, только эти люди способны были запустить маховик старой системы, но под новым флагом, снова взять в кулак мирное население и заставить его работать на нужды вермахта.
С этой же целью Кубе внедрял в Беларуси принципы местного самоуправления. Немецкая администрация предоставляла автономию целым районом, взамен требуя лишь лояльности к новой власти и поставки продуктов питания, древесины, торфа. Если есть маслобойня — давай масло, мельница — муку… И все. И живи мирно, никаких карательных акций! Никакого насилия. Зачем же резать корову, которая дает молоко? Местное население такие взаимоотношения с новой властью вполне устраивали, но не устраивали Москву. Потому-то первостепенной задачей партизанских отрядов и была дестабилизация мирной жизни населения в тылу врага... Они немало натворили в районах с местным самоуправлением. К примеру, под Полоцком был район, который называли "Республика Зуева". В эту "республику" входило около десятка деревень. Главным там был старовер по фамилии Зуев. Он не подчинялся ни немцам, ни партизанам. Точнее, с немцами у него был договор, согласно которому "республика" поставляла в Полоцк столько-то молока, зерна, мяса, фуража, дров. А для защиты от партизан Зуев организовал отряд самообороны… Иногда наш казачий дивизион помогал ему отпугивать "мстителей".
— Сколько вы пробыли в Беларуси?
— В общей сложности чуть больше года. Весной 1944-го в одном из боев был ранен, оказался в лазарете под Новогрудком. Там стояли поселения казаков Донского войска, Кубанского и Терского. Церковь работала, школа, лазарет, мастерские, издавалась газета. Там я встретил свою первую любовь…
К 1944 году отношение немцев к нашим формированиям изменилось из-за участившихся случаев перехода на сторону партизан. Кажется, в Глубоком из гвардейской бригады РОА сразу сбежали 150 человек. Почувствовали, что немцам "капец" скоро будет, ну и переметнулись к партизанам. А те из них "штрафбат" организовали и кинули на немцев в самое пекло, кровью вину искупать. Думаю, никто из перебежчиков не выжил. А если и выжил — после войны все равно был осужден за измену…
В общем, в 1944 году немцы решили, что наши формирования целесообразней использовать в Западной Европе: там русскому или белорусу в немецкой форме бежать некуда, языков он, кроме русского да ломаного немецкого, почти не знает. В итоге белорусские полицейские подразделения, имевшие огромный опыт антипартизанской войны, были переброшены во Францию, на борьбу с "маки". Казачьи станицы из-под Новогрудка ушли в Италию. А я продолжал казачить в Югославии, где был тяжело контужен и потом заново учился говорить…
— Как вы оказались в Великобритании?
— С 1946 года жил в одном из лагерей для беженцев, которые были открыты по всей Европе организацией ЮНИРА — предшественницей ООН. Там находились люди, которые по разным причинам не могли вернуться на родину, которые хотели уехать в любую страну и начать жизнь с чистого листа. Мне повезло — я попал в Великобританию. А казаки, когда-то стоявшие под Новогрудком, по Ялтинскому соглашению были выданы Сталину вместе с детьми, женами, стариками. Всех погрузили в столыпинские вагоны и… прямиком в Сибирь.
— Как складывалась ваша новая жизнь в Британии?
— Работал на шахте. Женился, купил дом, воспитывал детей. В конце 1970-х Маргарет Тэтчер закрыла шахты, за что, кстати, ее на севере Англии ненавидят. Я оказался на пенсии. Слава Богу, пенсия у меня 2000 фунтов в месяц. Дом большой. Машины, правда, нет. Мог бы купить хоть "Бэнтли", но есть проблема — люблю выпить водочки. Ох, и чего только по пьяному делу со мной не случалось! В начале 1950-х годов я состоял в Народно-трудовом союзе (НТС). Журнал "Посев" когда-нибудь видел? Как-то позвали они меня в Мюнхен, на курсы пропагандистов. Взял я отпуск, денежку и поехал. Там на курсах встретил друзей из "Русского корпуса". А по русскому обычаю, что надо в первую очередь сделать, если друзей боевых встретил? Правильно. Обмыть встречу! Пошли в гаштет (ресторан по-нашему). Смотрю, они мнутся, пфенниги считают — в начале 1950-х трудно жилось нашим людям в Германии. Ну, я достал свои кровно заработанные шахтерским трудом фунты стерлингов, и мы как газанули! Через пять дней пришел на курсы, а мне говорят: "Ты отчислен…"
Так я не стал пропагандистом НТС. Может, оно и к лучшему. А то ребята из КГБ не дали бы дожить до пенсии! Очень уж они НТС не любили.
— Вы попали в Великобританию, а в какие еще страны эмигрировали ваши товарищи по оружию?
— Труднее всего было попасть в США и Канаду. Легче — в Аргентину, Чили, Австралию, Бельгию. В Великобритании после войны осело много украинцев из Галичины, русские, белорусы — у них даже церковь автокефальная работает где-то в Манчестере. Многие из наших остались жить в Германии.
— И какой у них уровень жизни? Им государство платит пенсию? Как к ним относятся немцы, ведь они — иностранцы, да еще с таким прошлым, которое немцы сами не хотят вспоминать.
— Первые 7 лет им жилось нелегко. А кому было легко? Особенно в Германии, которую победители сначала разрушили, а потом еще демонтировали все фабрики, заводы и увезли в СССР.
Но уже в 1953 году немцы приняли закон, согласно которому все иностранцы и бесподданые, служившие в германской армии или работавшие на германских предприятиях и в германских организациях во время войны, имеют право на пенсии, пособия, компенсации за потерю здоровья, имущество, недвижимость. С 1953 года Германия начала выплачивать компенсации и своим гражданам, и иностранцам. Мои друзья получили компенсации за ранения и по сей день получают пенсии, как ветераны германской армии.
— Признаться, в это трудно поверить.
— Так я тебе документ покажу. И кое-что еще…
Ветеран казачьего дивизиона штурмовой бригады "Беларусь" Семен Новогрудский встал и, пошатываясь, вышел из кухни. Через 10 минут он вернулся с новой бутылкой "Абсолюта", двумя полковничьими папахами советского образца и журналом "Русские ветераны Германской армии", в котором, как он уверял, "все про льготы написано".
— На, примерь, — протянул Семен Кузьмич папаху из серого каракуля, — это мои дети ездили в Москву по бизнесу и где-то купили на Арбате…
Спрашивают: хочешь звезду Героя Советского Союза тебе привезем или мундир генерала? Я представил: на 9 Мая надену этот мундир, прикреплю звезду и пойду в украинский клуб, где "бендеровцы" пиво пьют… Они б из меня звезд пятиконечных нарезали! Ох, не любят же "москалей"! И меня не любят. Потому что хоть и на одной стороне воевали, а все одно — я для них "москаль"…
Старый казак рассмеялся и ухватил бутылку "Абсолюта". В свои 85 он плюет на здоровый образ жизни, а вместо лекарств по любому случаю предпочитает пропустить рюмку водки. Я от "Абсолюта" деликатно отказался.
— Печень, — говорю, — уже сигналы подает…
— Оно и видать, что не казак! — сказал он. — Тогда давай прощаться. Мне завтра в церковь с утра… к причастию…
Источник здесь.
0 Comments:
Post a Comment