- Так ведь молоток сломался, - удивившись наивности вопроса, улыбаясь, пояснила она.
Мне вдруг показалось, что вот сейчас эта девушка, сидящая в клетке на скамье подсудимых, рассмеется и, пожурив судью за дремучесть, скажет: "Ей-Богу, чудной вы народ, простых вещей не понимаете..." А судья вместе с народными заседателями, государственным обвинителем и конвоем всплеснут руками, весело загомонят, дескать, "Семен Семеныч, и как это мы сами не догадались..."
Скажете, у меня больное воображение? Ничего подобного! Вы сами сходите в суд, посидите на заседаниях и поймете, что воображение тут ни при чем. Просто, когда пять дней подряд об убийстве, совершенном с особой жестокостью, говорят так, будто речь идет о приготовлении шашлыка, да еще убийца в ответ на вопрос судьи: "Почему вы его убили?", искренне смеется, а потом извиняется за то, что не может почему-то сдержать смех... Вот тут-то и задаешься вопросом: уж не Эжен ли Ионеско приложил руку к этому "спектаклю"? Очень не хочет мозг признавать, что этот "спектакль" в зале суда - часть нашей жизни, которую мы, более-менее благополучное большинство, не замечаем. Не желаем замечать... Что этот человек в клетке, в окружении конвоиров-укротителей, именно человек, homo sapiens, или хотя бы homo faber, а не кровожадное животное. Однако придется признать, поскольку факты - упрямая вещь. И они говорят, что именно эта "белоснежка", одетая в джинсы и сиреневую кофточку, размозжила молотком голову своему знакомому "гному". А потом, когда рукоятка молотка сломалась, она добила его кухонным ножом. Тем самым, с синей пластмассовой ручкой, которым два часа назад резала колбасу.
...Они встретились в Минске, на привокзальной площади, в час ночи 22 декабря 1997 года. Ирина Русакова только что вышла из поезда Москва - Брест. Она была одета не по сезону - серая куртка из плащевки, джинсы, модельные осенние туфли. Поэтому даже выпитая в поезде с "дембелями" водка не спасала от декабрьского холода. Все ее вещи вместе с документами и деньгами украли случайные знакомые в Москве на Белорусском вокзале. А в Москву Ира прилетела из Нового Уренгоя, где жила вместе с мужем, пока не поссорилась. Впрочем, может, все дело было вовсе не в ссоре, а просто сильно тоскливо стало сидеть днями напролет в казенной квартире, ожидая Жору с работы. Единственным разнообразием ее жизни в Новом Уренгое было возвращение мужа домой. Знакомых нет, развлечений - ноль, темнеет зимой рано. Вот и потянуло Иру назад, в родной белорусский поселок Паричи. Жора уговаривал жену потерпеть до отпуска, но она - барышня твердолобая, уж если что удумала, то хоть со скандалом, а доведет до конца. В общем, поссорившись с мужем, Ира быстро собрала вещи и помчалась в аэропорт. Из Домодедово, словно на крыльях счастья и предчувствия скорой встречи с родным поселком Паричи, летела на Белорусский вокзал. До ближайшего поезда в Минск было еще часа три. У кассы Ира познакомилась с землячкой. Света была родом из Пинска и тоже возвращалась домой после длительной "командировки". Слово за слово - решили "подружки" выпить за знакомство. Попросили "земляков" последить за вещами и двинулись в сторону ближайшего бара. Вернувшись через два часа в зал ожидания, естественно, навеселе, Ира и Света не нашли ни "земляков", ни своих сумок... Благо нашелся добрый дядя-носильщик, который купил двум симпатичным белорусочкам билеты на поезд Москва - Брест.
В час ночи 22 декабря "добра выпивши", дрожа от холода, без вещей, документов и денег, Ирина Русакова вышла из подземного перехода на привокзальную площадь. Что делал на вокзале ночью классный каменщик Владимир Каменщик с другом, сказать трудно. Наверное, "ковбои" искали приключений. Каменщик давно нигде не работал и промышлял случайными заработками. Летом торговал семечками вместе с подружкой. А в последнее время стал альфонсом - жил за счет любовницы-проститутки. Своей матери он каждый день обещал, что скоро получит документы и найдет хорошую работу. Но дни шли, а Володя по-прежнему болтался по Сельхозпоселку, не зная, к какому делу приткнуть свою непутевую жизнь. Девушку, кутающуюся в серую плащевку, друзья заметили сразу.
- Откуда такая красивая и без охраны, - "подкатил" Владимир Каменщик к Ирине Русаковой, - хочешь пива с "горячей собакой"?
Ира - девушка простая, долго уговаривать себя не заставила. Под пиво с "хот-догом" она рассказала новым знакомым о своей московской одиссее. Каменщик с другом посочувствовали ее несчастью.
- Слушай, у меня созрела идея, - сказал Владимир, - сейчас поехали ко мне на хату, переночуешь, а утром посажу тебя на автобус и поедешь в свои Паричи. Идея свободного каменщика Ире понравилась больше, чем перспектива остаться без документов на вокзале, попасть на глаза милицейскому патрулю и вместо Паричей загреметь в приемник-распределитель. Через час они уже были в Сельхозпоселке. Владимир растолкал спавшую на диване сожительницу, выгнал из комнаты и завалился с новой подругой спать.
Утром они похмелились и пошли искать деньги на билет. Но денег ни у кого не было. Зато насчет "налить" никто не отказывал... Цепляясь за руку подружки, как за поручень в трамвае, бывший каменщик возвращался домой. Он уже забыл об обещании посадить Иру на автобус. Единственным желанием был диван и... немного женской ласки. Русакевич, пившая только домашнее вино, поняла, что никаких денег на билет уже не дождется и решила выбираться из Минска самостоятельно. Каменщику решение подруги не понравилось. Уже лежа в комнате на диване, он начал орать на Русакову, требуя от нее секса в извращенной форме, угрожая убить, если не выполнит приказ. Как впоследствии скажет адвокат Ирины Русаковой, "он оскорбил остатки целомудрия моей подзащитной". Сначала Русакова испугалась.
- Я боксер, - орал Каменщик, - я из тебя отбивную сделаю!
И тут Ирина увидела лежавший на полу рядом с диваном молоток. В ее голове произошло короткое замыкание.
- Ладно, ладно сейчас иду, сделаю все, что хочешь, - сказала она.
Каменщик самодовольно ухмыльнулся, предвкушая сеанс крутого "порно". Позднее на суде Русакова скажет: "Если бы он замолчал с первого удара, я бы больше не била. Но он не замолчал". Каменщик кричал, пытался подняться с дивана. Но Русакова била и била его молотком по голове, пока не сломалась рукоятка. Тогда она схватила со стола кухонный нож и кромсала недавнего приятеля со звериной яростью, пока его окровавленное тело не свалилось с дивана на пол.
- Что же вас остановило? - спросит Русакову пять месяцев спустя судья Минского городского суда Тамара Высоцкая.
- Глаза, - ответит убийца.
- Вы поняли, что он мертв?
- Нет, но этот взгляд... Было ощущение, что он смотрит на меня в упор, куда бы я ни пошла. Я не могла выдержать этого взгляда и поэтому накрыла лицо подушкой.
...Русакова села, выкурила сигарету. Она с ног до головы была забрызгана кровью. Поэтому, прежде чем уйти, помылась, застирала одежду. Затем открыла шкаф, нашла новые итальянские туфли сожительницы Каменщика, положила их в пакет. Выключила в комнате свет и вышла из дома, закрыла за собой дверь, пошла в сторону троллейбусной остановки.
На следующий день, приехав в Паричи, Ирина Русакова первым делом зашла к знакомой и поменяла краденые итальянские туфли на бутылку водки. Пришли за ней через неделю.
- Знаешь, за что? - спросил арестовавший ее милиционер.
- Знаю, - ответила она.
- Тогда пошли...
Суд приговорил Ирину Русакову к 13 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. На вопрос: "Вы раскаиваетесь?" она, улыбаясь, ответила: "Конечно".
0 Comments:
Post a Comment